Так называют ее сами ереванцы, хотя на картах города она носит совсем другое имя.

Эта километровая улица – как армянская жизнь. Здесь есть церковь Святого Ованеса, в которой тебя могут крестить, и больница, в которой могут вылечить. А если не вылечат, то есть замечательный морг, в котором знаменитая на весь Ереван Рузанна сотворит напоследок из неказистого мертвеца красавчика с обложки журнала. Только один раз за свою богатую практику она перепутала платья двух бабулек, и внучатые племянники, ориентируясь по одежке, сперва развезли их по домам, а уж потом, наткнувшись на дружный женский рев, вернули назад и, обменяв, проводили по уму.

Еще здесь есть респектабельный банк, прикупленный недавно местным авторитетом, известным под именем Немец Рубо. С тех пор это солидное заведение зовется в народе Deutsche Bank. Почти напротив банка – уже семь лет как заглохшая семиэтажная гостиница «Двин». Весь огромный район самодельных домиков, выходящий боком на эту улицу, зовется Конд, что в переводе означает «холм». Соседний район носит близкое по топографическому смыслу название Козрн – одногорбый верблюжонок. Улица прошлась и по его боку. И Конд, и Козрн были густо заселены и тяп-ляп обустроены бежавшими сюда в конце XIX века от резни в Западной Армении старухами и стариками с малышней. А что может вырасти из безотцовщины? Ничего хорошего, кроме свободолюбивого духа. Этот дух запечатлен в скульптурной композиции «Танец зейтунцев», что установлена напротив гостиницы. Фактом является и то, что Конд и Козрн, наряду с тбилисскими районами-побратимами, весь прошлый век являлись серьезной кузницей кадров всесоюзных воров в законе и других авторитетных паханов. Но это было давно, а сейчас в описываемом ареале совсем другой бизнес и другие планы на жизнь.

Раз уж вначале я обмолвилась, что улица эта – как армянская жизнь, то будет справедливым признать, что для полного жизненного комплекта нужен нам и формальный лидер. Именно на этой улице находятся неприметные ворота, в которые, когда они открываются, с громом сигналов и молниями мигалок врываются машины президентской охраны, чтобы сопроводить первую персону страны на работу, что всего в нескольких сотнях метров от места проживания. Между прочим, когда по этому же адресу бывали прописаны первые секретари единственной партии советской республики, то их выход на работу знаменовали лишь две молчаливые черные «Волги».

Но все это мелкие подробности жизни улицы имени Прошяна, незначащие детали. Потому что во всем остальном и по всей своей покатой и извилистой длине – это улица хорошего настроения и вечного праздника чревоугодия. Это улица Братьев Гриль, как зовут ее ереванцы и особенно их гости. И формальное, и неформальное имена улицы имеют глубоколитературную основу: авторы детских страшилок братья Гримм и Перч Прошян были писателями. На самом деле звали его Ованес Степанович Тер-Аракелян, но в культурной жизни девятнадцатого века было модно брать литературные псевдонимы. Особенно если ты происходил из семьи священнослужителей, что выдает частица «Тер-» перед фамилией. Главное здесь не это. Главное – это роман, написанный им сто лет назад, когда ни улицы этой еще не было, ни усеявших ее мангалов. Мангального бизнеса не было и тогда, когда улицу, спустя годы после кончины Прошяна, назвали его именем. А назывался роман «Проблема хлеба».

Сейчас такой проблемы нет. Есть проблема гиподинамии и хорошей фигуры. Особенно если ты ходок на улицу имени Прошяна. Сколько здесь одиноких мангалов и выросших из единственного мангала модных злачных мест – считай, не пересчитаешь. Но главное, чем они отличаются от всех ресторанов и закусочных города Еревана, – ограниченный, но на редкость стабильный ассортимент.

Если вы встретите неиспорченного русским фольклором армянина и загадаете ему нехитрую загадку: какое слово из трех букв начинается на «х», – его ответ будет прост и прекрасен. «Это хаш», – ответит армянин. Вот хаш, хоровац, хинкали и даже кебаб, который совсем на другую букву, и являются вечно востребованными и ежедневно предлагаемыми блюдами, которыми знаменита улица Братьев. И никаких вам суши и таши-туши, только хаш (хоровац, хинкали, кебаб) под размеренную беседу и взрывы хохота после рассказанных анекдотов. И – никаких дам за столом! Да и какая из них согласится встать ни свет ни заря только для того, чтобы с самого утра перебить свои шанелевые ароматы ядреным чесночным духом хаша? А хаш без чеснока – это как уха без стерляди и даже вовсе без рыбы.

Но хаш – категория сезонная, с октября до апреля: в жару его попросту не готовят. А вот хоровац, или гриль, или шашлык – та еще константа на протяжении многих тысячелетий. Тысячелетий жизни обширных лесов и просторных степей, где дичи было гораздо больше, чем охотившихся на нее арменоидов. И еще это константа меню всех без исключения ресторанов, кабачков, закусочных и скромных одиноких мангалов улицы Братьев Гриль.

Еще одна особенность улицы Братьев – скромное очарование предместья в самом центре Еревана. Здесь нет приличных тротуаров и даже неприличных нет. И нет претензий на бонтон. Вот почему здесь, как правило, нет официантов-мужчин, формирующих славу первоклассного заведения, а гостей угощают, как радушные домашние хозяйки, раскрашенные и смешливые официантки. Всё – как двадцать пять лет назад по всей стране, даже искусственные пальмы и традесканции. Нет только «сухого закона».

А еще разница состоит в том, что бизнес общепита теперь находится в надежных руках предприимчивых жителей улицы. Они, внуки недоевших и недопивших нищих сирот, по закону симметрии жизни выросли здесь в весельчаков и гурманов. Воплотились в хозяев, всю свою жизнь угощавших родню и друзей теми же шашлыками за спасибо, а теперь получающих с этого серьезный доход. Все они – братья по улице и еще недавно неустроенному быту в ветхих домишках. Братья, не боящиеся конкурировать друг с другом и бок о бок ежедневно предлагающие своим приверженцам хаш, хоровац, хинкали и даже кебаб, который совсем на другую букву. Несильные в филологии братья, считающие тем не менее своими побратимами и Перча Прошяна с его проблемой хлеба, и беспроблемных Якоба и Вильгельма Гримм, основавших, в перерывах между изложением страшных народных сказок, науку германистику.

Помнит знаменитая улица и о других кровных братьях, родившихся и состарившихся в еще сохранившемся здесь домике, перед которым установлена мемориальная доска. Это академики Мхитар и Эдвард Джрабашяны. И если старший, Мхитар, был математиком, то Эдвард Мкртычевич, представьте себе, был крупнейшим специалистом в области филологии, обогатившим арменоведение как науку. Нет, случайностей в природе не бывает. Просто встречается поверхностный взгляд на закономерности, которые только выглядят как простые совпадения. Разве можно считать совпадением то, что там, где эта улица «впадает» в проспект маршала Баграмяна, высится конная бронзовая статуя всенародного любимца? И что обращена она спиной к американскому университету, а лицом к ароматной дымке улицы Прошяна? Конечно нет. Потому что, пока вьется дымок над мангалами обозреваемой им улицы, здесь будут дружно звенеть бокалы, стопки, рюмки и стаканы в память о героическом командарме и патриоте сразу двух народов.

Вот такая она – наша улица Братьев Гриль. По ней можно прогуляться с дорогим гостем, а в кабачке хорошо посидеть, выпить и покушать. И сказать: «Будь здоров, дорогой мой брат по улице Прошяна и всех его побратимов, улице непреходящих слабостей и вечных ценностей человека! Будь богат, силен и знаменит. А если не сумеешь, то приезжай к нам, на улицу Братьев, и мы расскажем и покажем тебе, что дело не в деньгах, не в мощи и славе. А дело в чувстве братства, которое дарит эта узкая и пологая, щербатая и небогатая, но общечеловеческая улица Братьев Гриль!»