Вы знаете, как снимают музыкальные клипы? Как работает режиссер с песней и исполнителем? Как черты его характера, вкусы и фантазии влияют на «продукт», который мы потом смотрим по ТВ? Об этом я расспрашивала известного клипмейкера Константина Черепкова, мешая ему готовить шашлык.

– Я четыре года прожил в Норвегии. Там в семьях готовят в основном мужчины. Наверное, это у них повелось со времен викингов, когда мужчины уходили в походы и сами заботились о своем пропитании. Я не видел ни одной норвежской женщины, которая бы готовила хорошо. Если ты приходишь к кому-то в гости и на столе вкусная еда, значит, или сам хозяин стоял у плиты, или у него жена русская.
Искренне завидую людям, которые умеют готовить. К сожалению, мне Бог не дал таланта или я еще не раскрыл его в себе. Более или менее у меня получаются шашлыки, рыба на решетке. Работа с углями требует определенного терпения, а я человек очень терпеливый, несмотря на взрывной характер, это позволяет мне дружить с углями. Выпивка меня не волнует, поэтому, когда все чокаются и выпивают, я торчу у мангала.
Очень хочу научиться готовить, но элементарно не хватает времени. Вот, может, выйду на пенсию, тогда...

– В вашей профессии выходят на пенсию?
– Для меня есть моральное ограничение: как только пойму, что ничего хорошего больше не смогу создать, более того, не смогу ничему научиться, уйду.

– Похоже на юношеский максимализм…
– Да, я уж далеко не юноша, мне тридцать три года. «Уйду» в смысле найду себе другое занятие. Обычно клипмейкеры уходят в большое кино. Считается, у нас в стране по крайней мере, что клипмейкерство – это не профессия, а так, способ перебиться до лучших времен...

– Потому что малая форма?
– Прежде всего, потому, что у нас нет культуры музыкального видео, такой, как во всем мире. Мы начали в девяностые бескультурные и, собственно, в них и пребываем. Наверное, когда-нибудь клипмейкерство выделится в отдельную профессию. Говорю это с позиции человека, который находится в рынке.

– Вы ведь не получили специального образования…
– Да, специального образования у меня нет. Однажды в разговоре с одним известным режиссером и мэтром я сказал, что хочу пойти к нему во ВГИК учиться. «Зачем тебе это нужно? – спросил он. – Ты сам себя сделал, ты уже режиссер. Зачем же мне тебя ломать, а потом учить тому, что ты уже умеешь. У тебя есть костяк, определенное видение, всего остального можно добиться только самообразованием и разминкой собственного интеллекта».

– Квентин Тарантино не имеет специального образования, а какой режиссер! Кстати, вам говорили, что вы на него похожи?
– Говорили. (Смеется.) Да, в Америке многие режиссеры и актеры не имеют специального образования. Тот же Джордж Клуни. Вся американская школа построена только на практике.

– Значит, до всего, что вы знаете и умеете, вы дошли интуитивно? И в режиссуре, и в кулинарии?
– Раньше с интуицией у меня не было проблем, сразу понимал, что за человек передо мной. Теперь все с большей опаской доверяю своей интуиции. У мужчин больше страхов, чем у женщин, мы более напряжены и подавляем в себе интуицию. У нас есть определенные стереотипы, и мы боимся им не соответствовать.
Что касается еды, то для меня она не является культом. Я не считаю, что еда должна представлять для человека какую-то ценность. Это топливо, необходимое для жизнедеятельности. Но в то же время я очень разборчив в еде: никогда не стану есть что попало. Мой желудок тут же взбунтуется, он любит чистую пищу, раздельное питание. Абсолютно не воспринимаю салаты, поэтому праздники, Новый год для меня катастрофа.
Кстати, норвежцы очень грамотно питаются. Они близки к природе, к суровой природе. Едят чистую пищу, не перемешивая все в одной тарелке. Картофель так картофель, мясо так мясо. Рыбу без всяких добавок, сложных жирных соусов и гарниров. Любят натуральные ягодные соусы: едят рыбу с соусом из морошки, мясо с клюквенным соусом.
Как я их понимаю! Морошка, клюква – абсолютно мои ягоды. Те, кто жил на Севере, за Полярным кругом, знают, что это целый ритуал – сбор ягод. Я очень люблю подливки, соусы из ягод, морсы всякие. Это готовится просто, но очень вкусно и полезно. Когда болеешь, надо пить облепиху, перетертую с сахаром, или настой из черенков морошки. Просто заваривать их как чай и пить. В Норвегии морошка очень дорогая и престижная ягода.

– У норвежцев главным образом вареная еда?
– По-всякому. Мясо и рыбу едят вареными, жареными, приготовленными на углях и на пару. Безумно вкусно! Они готовят из очень качественных свежих продуктов, может, поэтому так хорошо и молодо выглядят до старости. Но вот пьют они кошмарно. Мы, русские, рядом с ними просто трезвенники! В Норвегии очень дорогое спиртное, в основном импортное. Раньше у них был сухой закон. Сейчас разрешили привозить спиртное, но они предпочитают варить самогон из ягод и потом добавлять его в кофе. Одна треть самогона, две трети кофе – такой «коктейль» они пьют с утра до вечера и весь день под допингом. Полиция там водителей не проверяет на наличие спирта в крови. Но если нарушил правила или произошло ДТП и если пьян – ты и виноват.

– Я смотрю, вы так легко одеты, а ведь уже поздняя осень.
– Да, поэтому со мной трудно рядом работать. Вечно открываю окна, зима ли, весна. И еще не приемлю помощи в работе, в готовке. Если взялся за что-то, то сам и доведу до конца.

– И сами несете ответственность за конечный результат…
– Конечно. Поэтому сегодня я в ответе за шашлык. Вы специалисты в барбекю, люди искушенные, так что не обессудьте. Хотя это баранина, думаю, с ней все будет хорошо.

– Где берете рецепты? Из книг, журналов?
– Все гораздо банальнее. Собираясь к вам, я позвонил в Питер своей тетушке. Она любит эксперименты и феноменально готовит. Я спросил, что приготовить, чтобы не осрамиться. Она подсказала этот рецепт с киви и сливами. Думаю, чтобы хорошо готовить, нужен талант. Вот сейчас поедим, и сразу станет понятно, есть ли у меня хотя бы предпосылки к нему, или нет.

– Чтобы делать музыкальные клипы, тоже нужен талант. Расскажите, как осваивали профессию?
– Я начал ассистентом, даже, можно сказать, креативным ассистентом режиссера. Свой первый рекламный ролик снял шестнадцать лет назад. Потом была политическая реклама. Наверное, какая-то рекламность в моих музыкальных видео есть и сейчас. В девяносто шестом переехал в Норвегию, работал в одном из ведущих рекламных агентств Европы. Там же начал снимать музыкальные клипы. На европейском рынке «тусовка» режиссеров очень маленькая, слухи распространяются быстро, и мне стали приходить заказы на музыкальное видео от европейских артистов. Так появились совместные работы с набирающими тогда обороты группами Aqua и Guano Apes. В девяносто девятом приехал в Питер в поисках места для очередного видео. С тех пор разрываюсь между Москвой и Питером, работаю в России, Америке, Европе.
Моя задача передать эмоции исполнителя зрителю и вложить при этом в ролик часть себя, определенную дозу любви. Тогда родится что-то настоящее, то, чему можно верить. А гонорар целью быть не может и не должен.
Я никогда не гружу артистов долгими объяснениями, что и почему надо делать в кадре. Как-то так сложилось, что люди, которые обращаются ко мне за помощью, верят, что я лучший, и выполняют все мои требования. И тогда получается то, что мне надо. Без дискуссий. Нужен тандем и доверие, тогда все сладится.

– Неужели даже Тимати не объясняли, почему вам надо, чтобы он нырял в ледяную воду…
– Ну, с Тимати вообще все просто. В моей практике лишь с ним и еще, пожалуй, с Сергеем Зверевым легко работается. Они всё понимают. Зверев, несмотря на всю его абсурдность, профессионален.

– Они «ваши» певцы?
– Знаете, я вообще слушаю совершенно другую музыку. И воспитан на другой музыке. Тут я космополитичен. Я слушаю и Фрэнка Синатру, и хип-хоп, Мейси Грей, Roxette, A-ha. Из наших лишь Дато Хурджадзе мой певец, все, что звучит на грузинском языке в его исполнении, – это моя музыка. Он мощный артист.

– Как рождается идея клипа?
– Очень просто. Как у фотографа – либо вижу, либо не вижу. Когда я слушаю музыку, читаю книги – я вижу картинку. Вижу фотокадры, но движущиеся. И все мои работы основаны на фотокадрах. Все банально: если увидел, то берусь это снимать, если нет – не берусь.
Я вдохновляюсь чьим-то творчеством, кто-то, надеюсь, вдохновляется моим. Хожу в музеи, смотрю фотоальбомы, смотрю кино. Если бы мне в детстве сказали, что буду заниматься просматриванием фильмов, клипов, фотографий, ходить по выставкам, музеям, я бы сказал: хочу, хочу! Но с другой стороны, выходного с такой работой не устроишь, идея может родиться в любой момент. В том числе и во сне. И надо ее додумать, доработать, реализовать.

– Есть какой-то прием, ваше ноу-хау?
– Для России я воплотил то, что называется динамичный монтаж, монтаж в музыку. У меня музыкальное образование, я играл в детском духовом оркестре на корнете, это, если можно так сказать, бэк-вокал трубы. Так что со слухом у меня все в порядке. Музыкальное видео потому и называется музыкальным, что в нем видеоряд должен совпадать с музыкой: в монтаже, в настроении, во всем. Так что мое ноу-хау – музыкальный монтаж, монтаж в бит, в тяжелую ноту, в такт, из-за такта, чтобы картинка соответствовала музыкальному ряду. У нас в стране никто так не делает. Да и на Западе этот прием используется не часто. А так как монтирую я сам, то мне не надо никому объяснять, что такое сильная доля, слабая доля.

– Что вы еще делаете сами?
– Кино – это в принципе коллективный труд. Но режиссер во все должен вникать, должен четко знать, что делает оператор, гример, светотехник. Если я снимаю сложное постановочное видео, то должна быть раскадровка по секундам, по кадрам. Все точно и четко сделано. Монтажом многое не исправишь. Это как с ребенком: если ты в него многое не заложил воспитанием, то перевоспитывать сложно, а подчас невозможно.
На площадке я абсолютный диктатор. И если не получаю, чего хочу, если человек пренебрег моим мнением, то я больше с ним не работаю. Мне самому с собой бывает сложно, а уж окружающим... Я требовательный – и к себе, и к другим.

– Почему вы снимаете клипы в Америке?
– У нас в музыкальном видео очень мало профессионалов. Мало кто понимает, что это работа, а не зарабатывание денег, не быстрая нажива. У нас проблема с хорошими павильонами, с отношением людей к работе. У нас не все нормально в культуре общения операторов с режиссерами. Нет культуры производства. Ее в принципе нет в нашей стране, а уж в музыкальном видео тем более. У нас это называется «коммерческий проект». И туда идут тупо зарабатывать деньги. А сколько ты отдал энергии, сколько вложил в него души и времени, никого не волнует.
Поэтому, если бюджет позволяет, делаю клип в Америке. Я не фанат американского общества, но люблю, когда есть законы и когда они исполняются. Если каждый из нас будет жить, исполняя законы, то все будет хорошо и в шоу-бизнесе, и вообще в стране.

– Мечтаете сделать клип, например, как у Майкла Джексона? Этакое маленькое кино, со сложными декорациями, гримом? Или это уже вчерашний день?
– Да нет, хорошо и даже плохо забытое прошлое возвращается. И часто то, что казалось нам вчерашним днем, представляется уже суперсовременной вещью. Мне нравится сюжетное видео. Многие клипы Майкла Джексона считаю мегагениальными. Но не забывайте, создание клипа – это коллективное творчество. Майкл был Артистом, он мог вдохновлять всех вокруг, у него были хорошие режиссеры, стилисты, актеры, огромные бюджеты. Все вместе позволило ему создать эти клипы. Еще важна натура, на которой снимаешь. И есть разница снимать на Украине или на юге Франции – другой воздух, другие люди рядом. В кадре будет другое настроение и соответственно другой результат.

– Не обидно, что люди смотрят клипы, знают певцов, композиторов, а вас даже в титрах нет, потому что самих титров нет?
– Нет, не обидно. Зато я могу спокойно ходить по городу. Вот опаздывал к вам на встречу, бросил машину и добрался на метро. А будь я медийным человеком... За такую свободу готов платить любую цену. Кроме того, профессионалы меня знают, я востребован, и это главное.
В Америке режиссер имеет такие же права, как и артист: получает авторские отчисления за каждый показ клипа на ТВ. У нас этого нет – режиссер получает только гонорар, который включен в бюджет клипа. Но если ты понимаешь, что тебе не хватает денег, чтобы снять, как ты задумал, то тратишь и свой гонорар тоже.

– Какие черты характера вам в профессии помогают, а какие мешают?
– Все одновременно и мешают, и помогают. Упорство, любознательность, взрывной характер, способность к монотонной работе, терпение, адекватность и неадекватность... Адекватность – ты должен понимать, в какой профессии работаешь, каким бизнесом занимаешься, а неадекватность – то, что я отношусь к своей работе и обязательствам серьезнее, чем принято в шоу-бизнесе. А своим взрывным характером я могу поставить коллег на место. Вместо того чтобы три часа на площадке что-то нудно и подробно объяснять, я взорвусь, гаркну, и до всех все сразу доходит. Но в то же время это может кого-то обидеть. Если вижу, что человека моя реакция задела, всегда стараюсь извиниться. Мешает то, что я очень нетерпеливый человек. Я-то уже все придумал, все вижу и не понимаю, ну как это можно не видеть!
И при приготовлении шашлыков нужно упорство и терпение. Сами видите, к приготовлению еды я отношусь заморочено. Всегда хочу, чтобы люди, которых угощаю, остались довольны. Надеюсь, вам понравится.



Рецепт от Константина Черепкова