Меня часто спрашивают, каково это – в течение двадцати с лишним лет каждое утро выходить в эфир, напрямую общаться с миллионами телезрителей и быть во многом ответственной за их хорошее утреннее настроение.


Не брать фальшивую ноту

Говорят, у театральных актеров всегда есть возможность найти в зале глаза какого-то одного зрителя и играть, словно только для него. Наверное, за столь долгий срок работы и я научилась видеть те глаза, к которым обращаюсь, заглядывать за объектив телекамеры и смотреть чуть дальше, не останавливать свой взгляд на этом мертвом стекле. Для меня телезрители – это не абстрактные миллионы, а конкретные люди, которым будет полезна та или иная информация. Если обращаешься к людям пожилого возраста, то это одна аудитория, экономические новости – здесь совсем другой пласт. Это делать легко, когда понимаешь, для чего и для кого говоришь. И не нужно играть, брать ненужную фальшивую ноту...

Отличной профессиональной, да и жизненной школой для меня было участие в крупных телевизионных проектах, в частности, в «Последнем герое». Привыкнуть было очень тяжело, стопроцентная влажность, солнечная радиация в тех широтах в два раза выше, чем у нас в средней полосе. В Москве начинается зима, а тут солнце в зените, в тени плюс пятьдесят градусов. О расческе, зубной щетке, накрахмаленной постели можно только мечтать. И везде мелкий кварцевый песок, под ногами, в волосах, на теле, избавиться от него было невозможно. Эти острова представляют собой узкую полоску песка, переходящую в непроходимые мангровые заросли. Так что мы жили практически на краю океана, постоянно накатывала волна, все ходили мокрые от соленой воды.

Да, мы знали, что где-то рядом спасатели и что это не навсегда. Но никто не знал насколько. Там время течет совсем по-другому, и о его течении догадываешься только по солнцу. Там нет телефона, нет Интернета, нет телевизора. Там все видится по-другому, приходит покой и даже смирение, происходит какая-то переоценка ценностей. Например, только на девятнадцатый день я впервые вспомнила о своем доме, где недавно прошел ремонт, и в голове неожиданно возник вопрос: «А какого цвета у тебя стены в спальне?» Но мозг мой не дождался ответа, ему это было абсолютно не нужно... И из всех номеров телефонов – а у меня на них прекрасная память – я могла вспомнить только самые главные, важные, а не те, которые чаще всего набирала.

Прожить тридцать семь дней в совершенно диких условиях – это сложный, но полезный опыт. Когда ты пробуешь себя в некоем новом качестве, в экстремальной ситуации, то благодаря этому познаешь самого себя. Насколько ты готов, сможешь ли все пройти, выжить, остаться человеком, в конце концов. Это приключение не для молодых людей. Должна быть школа жизни за плечами, чтобы не сломаться, не смалодушничать, не скатиться в истерику, не быть капризным. Хотя, наверное, каждый из нас, лежа в спальнике, втихаря пускал слезу.

А еще на острове не было еды. Даже в океане. Попадались, правда, крабы, но очень маленькие, буквально зародыши. Много кокосовых пальм, но кокосы падали не каждый день, и рукой их не достать, не дотянешься. Собирали по возможности кокосовые орехи и пили их и ели, но ими, конечно, не насытишься. А бананы, стыдно сказать, – мы их просто подворовывали по возможности. Если нас выводили на конкурсы, ребята из нашей команды брали с собой мачете и по дороге старались срубить ветку бананов. Причем бананы были незрелые, а потому мы их жарили.

Первые три дня вообще нечего было есть. Потом мы выиграли во время какого-то нелепого испытания огонь и смогли готовить. Основной едой был рис, его давали по килограмму на племя – это на восьмерых и на два дня. Причем иногда в племени бывало до десяти человек. Организаторы, если видели, что мы совсем плохие, устраивали дополнительные конкурсы за еду – чтобы нас цинга там не хватила. Я так привыкла, что мне казалось, что рис буду есть всегда. Когда все закончилось, нас после съемок привезли в гостиницу и накрыли для нас ужин. А в Доминикане вкусно готовят, особенно мясо, и все жареное... И от одного вида всего этого я уже была сыта.


«Лавровый лист, собачий свист…»

Я очень долго возвращалась к обычной жизни. Первое время много готовила риса, хотя до этого не особо его любила. Мне так нравилось мое новое состояние: такая легкость, просто невесомость какая-то. А когда начались девятимесячные съемки «Ледникового периода», решила еще похудеть. Мой партнер, чемпион мира Повилас Ванагас, смотрел на меня удивленными глазами, а я ему: «Ты столько раз поднимаешь меня в поддержках, а это 50 кг плюс коньки. Десять поддержек – уже больше полутонны». Он только посмеялся этой арифметике, успокоив меня тем, что его постоянная партнерша весит на 10 кг больше и я для него – так, легкая разминка.

Потом рис мне надоел, и я переключилась на овощи и фрукты. Побольше салатов, могу приготовить рататуй и прочие тушеные овощи. Не люблю стряпать на несколько дней: борщ на неделю – этого я не понимаю. Борщ я делаю на овощном бульоне. Никому и в голову не придет, что его можно приготовить из столь простых продуктов, тем более так быстро, – муж говорит, что я могу сварить борщ даже из топора. Помните, раньше были такие книжки о вкусной и здоровой пище, так папа по этому поводу шутил: «Лавровый лист, собачий свист, немножко воды – вот тебе и супчик!»

Часто готовлю рыбу – в духовке, со специями. Причем в рыбе я больше всего люблю голову и не люблю, когда на нее находятся другие претенденты. Мясо теперь вообще не ем, хотя до этого была страшная мясоедка. Но другим свои вкусы не навязываю, только стараюсь готовить для своей семьи и друзей здоровую пищу, не жирную, не пережаренную, не слишком острую. Люблю запекать мясо в рукаве, нашпиговать его морковкой, черносливом, чесноком, причем даже не пробую, когда готовлю, но все говорят, что очень вкусно. Люблю готовить такую еду, чтобы было понятно, из чего она, чтобы специи не забивали вкус продукта. Какие-то специи покупаю на рынке, что-то привожу из своих экзотических поездок. И эти ароматы напоминают потом о тех странах, как и что там готовят.

Вообще запахи – это своего рода закрепитель памяти. Я помню, как пахнет в конце апреля мой родной Кишинев, когда все буйствует, все зеленеет. Или особый запах питерского метро, или ароматы крымского вечера в горах...

Вспоминаю бабушкины рецепты. Она очень вкусно делала квашеную капусту, а еще фаршировала баклажаны: морковь обжаривала с луком, добавляла чеснок и этой смесью наполняла баклажаны. Потом связывала их веточками сельдерея и, так же как капусту, солила в бочке. Все это было в детстве, в Кишиневе. Помню запах сливового варенья. Было много фруктов, мы делали большие заготовки. Мужчины разводили костер, жарили мясо, а хозяйки варили варенье. Еда, приготовленная на живом огне, мне кажется, объединяет людей, уходит агрессия, все друг друга любят... Особенно если собирается компания интересных людей, которым хорошо вместе.